Тода раба
«Мы едем из дома куда-то домой», — пел израильский бард Михаил Фельдман. Куда-то домой… Пожалуй, каждый из эмигрантов чувствовал в душе это неопределенное, туманное «куда-то домой».
«Наш дом — Израиль. Добро пожаловать!» — гласили плакаты. Еще не исчезло тепло того прежнего дома, который мы покинули. Новый дом — пока что абстрактный, неведомый.
У меня были в Израиле весьма далекие родственники — седьмая вода на киселе. Уехало туда и немало знакомых. Все они разбросаны по разным городам. Мы с ними не виделись целую вечность, не поддерживали никакой связи. Как уехали, так и концы в воду. Разыскать их, что ли? Стоит ли? Нужна я им как прошлогодний снег. Что я им скажу? Здравствуйте, я ваша тетя? Прошу любить и жаловать?
Все-таки перед отъездом я раздобыла адреса некоторых знакомых. На всякий пожарный случай. А такой случай и не один можно было предугадать наверняка. Конечно, существуют определенные службы, призванные принимать блудных детей племени Израилева. Но это казенные службы. На первых порах хотелось притулиться к чему-то теплому, родному, близкому.
— Запиши координаты Винников. Авось пригодятся, — предложил мой троюродный брат Марк Штаркер.
— Кто такие Винники?
— Женя Винник — родная сестра Лизы. Ее мужа Семеном зовут. Они живут в Беэр-Шеве.
Лиза — покойная жена Марка. Она умерла лет десять назад. Значит, Женя — ее сестра, Семен — муж Жени. Пыталась я уяснить, кто есть кто.
— А еще запиши адрес Аси Заславской — моей двоюродной сестры, — добавила Татьяна — нынешняя жена Марка. — Ася в Хайфе живет. Душа-человек. Передай ей от нас живой привет.
Кто-то дал мне адрес Семена Тохнера — друга детства моего мужа Зиновия Зильберштейна (светлая ему память). Они вместе учились в школе, политехническом институте, одно время вместе работали. Семен и Лиля Тохнеры гуляли у нас на свадьбе, а мы — у них. В моем серванте хранился их подарок — набор хрустальных бокалов. Тохнеры уехали в Израиль в 70е годы, когда вырваться из СССР было не просто. За выезд из страны приходилось платить какие-то сумасшедшие суммы. «Пред родиной в вечном долгу», — горько усмехался Сема, цитируя слова известной советской песни.
Пакуя чемоданы, Семен спросил Зиновия:
-А ты, Зюня, не думаешь сваливать отсюда?
-Куда уж там! С моей-то архисоветской супружницей!
Поистине пути Господни неисповедимы. Лет через двадцать сама архисоветская супружница постучится в ворота израильского дома. Вопреки моим скептическим мыслям и сомнениям, и Винники, и Тохнеры стали первой нашей опорой в новой стране. Деловая, энергичная Евгения Винник сразу же ввела в курс дела новоиспеченных израильтян, объяснила, от какой печки танцевать. Ее старшая дочь Лена была переводчиком, водила несведущих гостей по разным нужным инстанциям. Дом Винников стал первым приютом на Израильской земле для моей дочери и ее мужа. Я же приеду месяцем позже. Спасибо вам, Винники! Тода раба!
Тохнеры поддержали нас и морально, и материально. Последнее было немаловажно. Ведь я прибыла в Израиль по туристической визе с одной сумкой, а в кармане — 200 долларов. В Украине по тем временам — сумма вполне приличная. В Израиле же она мигом растаяла. Решив остаться, я подала документы на оформление гражданства. Ждать пришлось почти два месяца. Будучи в отчаянии, теряя почву под ногами, я как утопающий хваталась за любую соломинку, чтобы удержаться на плаву. И рука помощи, которую протянули Тохнеры, была как нельзя кстати.
Спасибо вам, Тохнеры! Тода раба!
В моем блокноте значился еще телефон Семена Плоткина. Я всегда его называла просто Сенька. Некогда мы работали вместе в молодежной газете. Сеня вел спортивный отдел. Хорошо знала его сестру Роню, помнила маму, спокойную, мудрую женщину. Как же они удивились моему звонку! Как обрадовались! И первый вопрос: «Чем помочь?»
До сих пор мы поддерживаем контакты. Несколько раз я навещала их в городе Ришон ле-Ционе. Их поддержка тоже была ощутимой.
Спасибо вам Плоткины! Тода раба!
Если не ошибаюсь, Иосиф Файгенбойм лет на пятнадцать старше моего мужа. Они двоюродные братья. Файгенбоймы жили во Львове неподалеку от парка Ивана Франко. В одной комнатенке коммунальной квартиры теснилось четверо человек: Иосиф с женой Ривой и две их дочери — Роза и Элла. Участник войны, удостоенный многих боевых наград, Иосиф так и не дождался своей очереди на нормальное жилье. Плюнул на все и отправился в Израиль. Здесь и решилась их жилищная проблема. Иосиф и Рива получили государственную квартиру в приморском городе Кирьят-Ям. Ну а дочери со своими семьями живут уже по другим меркам. Сейчас Иосиф и Рива в солидном возрасте. Ясное дело, донимают болячки. И, тем не менее, они не остались безучастными к нам. Часто звонили, интересовались нашими делами. Однажды Иосиф спросил по телефону:
— Тебе телевизор нужен? Не новый, но вполне хороший. Изображение отличное. Хочешь, мы привезем тебе.
На следующий день он с зятем притащил огромный широкоэкранный телевизор, который выручал нас на первых порах. Время от времени мы перезваниваемся, обмениваемся новостями. С дочкой Файгенбоймов — Эллой и ее мужем Аликом мы легко нашли общий язык. И хоть общаемся редко, знаем, что не такие уж мы безродные в этих краях.
Спасибо вам, Файгенбоймы! Тода раба!
Согласитесь, бывает в жизни такое: впервые встречаешь человека, а кажется, будто знаешь его уже сто лет. С Асей Заславской мы никогда не были знакомы. Она даже не из львовских. Просто меня попросили передать ей привет. Я позвонила Асе в Хайфу. Разговорились. Слово за слово, и протянулись между нами невидимые связующие нити. Мы стали друзьями. Преподаватель английского, человек высокой эрудиции, с широким кругом интересов, Ася — прекрасный собеседник. Ее интересно слушать, и сама она умеет слушать. Асе можно без опаски раскрыть душу, поделиться сокровенным, зная, что встретишь понимание. А это дорогого стоит. Иметь такого друга — счастье. Я сознательно не употребляю слово «подруга» — оно звучало бы приземленней. Если помните, я уже рассказывала, что было время, когда я бросалась ко всяким целителям, знахарям, обещавшим вернуть моей дочке зрение. Один из них по имени Саша порекомендовал нам жить у моря.
— Можете остановиться у меня, пока не снимете квартиру, — моментально откликнулась Ася.
Мы с дочкой пробыли у Аси десять дней, познакомились с ее сыном Матвеем. Они помогли нам снять квартиру у самого моря. Целитель Саша наведывался к нам. На поверку этот человек с ясными голубыми глазами оказался ловким проходимцем. Ну, да шут с ним. Зато мы сблизились с Асей. Она напоминала мне мою маму, у которой дом и сердце всегда были открыты для людей.
Спасибо тебе, Асенька! Тода раба!
Наладились контакты с моими бывшими коллегами журналистами — Милой Корытной и Борисом Криштулом. Они еще работают. Мила — в русскоязычной газете «Новости недели», а Борис — фотокорреспондент крупной и популярной газеты «Вести». Спасибо вам, ребята!
К сожалению, потерялась связь с Леной из Офакима. Но осталось к ней светлое чувство благодарности.
Помнится, читала я об удивительном случае. Человека сильно хлестнули плеткой. А у невольного свидетеля этой сцены вдруг вспыхнула на теле красная полоса и именно в том месте, куда пришелся удар. Чужая боль ощутилась как собственная — явно, остро, жгуче. Настолько велика была сила сострадания. Этот случай всплыл в памяти, когда я познакомилась с Майей Энглерт Деловая женщина, энергичная, напористая, с повелительными нотками в голосе, она, казалось, лишена каких-либо сантиментов. Но стоит ей встретиться с чужой бедой, и — будто рана в сердце.
Более 30 лет Майя заведует бэер-шевским Домом репатрианта (Бейт оле). Помогать вновь прибывшим, особенно тем, кто оказался в трудном положении, — ее служебная обязанность. Но делает она свое праведное дело не по службе, а по душе. И язык не поворачивается назвать ее служащей, тем более, чиновником. К людям Майя относится по-свойски и быстро входит к ним в доверие. Она может пошутить и нашуметь (темперамент такой), но непременно поможет. Не стану приводить множество различных примеров. О Майе я писала в израильской прессе. Скажу о нас.
Увидев, в каком тяжелом состоянии находится моя дочь, Майя потеряла покой. Ночью даже заснуть не могла. Несмотря на поздний час, она позвонила домой министру абсорбции и попросила, нет, потребовала срочно заняться нашим устройством. На следующий день нам бесплатно предоставили номер в иерусалимской гостинице «Рам», а через несколько месяцев дали трехкомнатную государственную квартиру.
Для нас Майя — родной человек. И не только для нас. Таких «родственников» у нее сотни. Что движет ею? Думаю, настоящая, осознанная, прочувствованная любовь к земле Израиля, к ее народу. 19-летней девчонкой она сбежала от обеспеченных родителей, живущих в Аргентине в бедную, раздираемую войнами страну. И еще Майя никогда не забывает об одной простой истине. Однажды, сильно заболев, оказавшись на грани между этим миром и миром иным, она вдруг ясно осознала, ощутила, что в этом мире мы гости. А раз так, надо спешить делать что-то важное, значительное, умножать добро на земле.
Спасибо тебе Майя! Тода раба!
…Умножать добро. Истина старая, но в каждом человеке она преломляется по-своему. Однажды я сказала Сене Плоткину:
— Должник я твой. Отблагодарить надо.
По правде говоря, мне не дает покоя чувство, что я в долгу перед людьми, которые сделали мне добро, пусть даже бескорыстно, без всякой задней мысли. Впрочем, тогда это уже и добром не будет. Сеня ответил:
— Отблагодарить? Слово какое невкусное. Один мудрец сказал: «Все, что отдал, — твое». А еще, помнишь эпизод из рассказа Аркадия Гайдара? Да, я припоминаю этот эпизод. Шла гражданская война. На вокзале Гайдару встретился солдат. «Браток, одолжи мне десять рублей, чтоб до дома добраться». Гайдар дал солдату десятку и ушел. «Постой, браток, адресок свой напиши. Надо вернуть деньги. Долг платежом красен». И Гайдар ему ответил:
«Ты верни долг не мне, а кому-нибудь другому, кто попросит тебя о помощи. Вернешь — значит, мы в расчете».
— Наверное, и нам надо так поступать, — сказал Сеня Плоткин.
Согласна. И я стараюсь так поступать. Честное слово, стараюсь.